Неточные совпадения
— Что же касается до того, что тебе это
не нравится, то извини меня, — это наша русская
лень и барство, а я уверен, что у тебя это временное заблуждение, и пройдет.
— Ты
не поверишь, — говорил он брату, — какое для меня наслажденье эта хохлацкая
лень. Ни одной мысли в голове, хоть шаром покати.
— Да чего ты
не можешь? — Я, признаюсь,
не понимаю. Равнодушия, неуменья я
не допускаю; неужели просто
лень?
Дай оглянусь. Простите ж, сени,
Где дни мои текли в глуши,
Исполнены страстей и
лениИ снов задумчивой души.
А ты, младое вдохновенье,
Волнуй мое воображенье,
Дремоту сердца оживляй,
В мой угол чаще прилетай,
Не дай остыть душе поэта,
Ожесточиться, очерстветь
И наконец окаменеть
В мертвящем упоенье света,
В сем омуте, где с вами я
Купаюсь, милые друзья!
Тоска любви Татьяну гонит,
И в сад идет она грустить,
И вдруг недвижны очи клонит,
И
лень ей далее ступить.
Приподнялася грудь, ланиты
Мгновенным пламенем покрыты,
Дыханье замерло в устах,
И в слухе шум, и блеск в очах…
Настанет ночь; луна обходит
Дозором дальный свод небес,
И соловей во мгле древес
Напевы звучные заводит.
Татьяна в темноте
не спит
И тихо с няней говорит...
— Я на это тебе только одно скажу: трудно поверить, чтобы человек, который, несмотря на свои шестьдесят лет, зиму и лето ходит босой и,
не снимая, носит под платьем вериги в два пуда весом и который
не раз отказывался от предложений жить спокойно и на всем готовом, — трудно поверить, чтобы такой человек все это делал только из
лени.
Так дарование без пользы свету вянет,
Слабея всякий день,
Когда им овладеет
леньИ оживлять его детельность
не станет.
Скупой теряет всё, желая всё достать.
Чтоб долго мне примеров
не искать,
Хоть есть и много их, я в том уверен;
Да рыться
лень: так я намерен
Вам басню старую сказать.
Одетая в легкое белое платье, она сама казалась белее и легче: загар
не приставал к ней, а жара, от которой она
не могла уберечься, слегка румянила ее щеки да уши и, вливая тихую
лень во все ее тело, отражалась дремотною томностью в ее хорошеньких глазках.
Неприятно было тупое любопытство баб и девок, в их глазах он видел что-то овечье, животное или сосредоточенность полуумного, который хочет, но
не может вспомнить забытое. Тугоухие старики со слезящимися глазами, отупевшие от старости беззубые, сердитые старухи, слишком независимые, даже дерзкие подростки — все это
не возбуждало симпатий к деревне, а многое казалось созданным беспечностью,
ленью.
«Ты, говорит,
не из любви голубей завел, а из зависти, для конкуренции со мной, а конкурировать тебе надобно с
ленью твоей,
не со мной…»
— Значит — причина будет
лень и бунтует — она! А смысл требует другова! Вошь — в соху
не впряжешь, вот это смысл будет…
В ней
не осталось почти ничего, что напоминало бы девушку, какой она была два года тому назад, — девушку, которая так бережно и гордо несла по земле свою красоту. Красота стала пышнее, ослепительней, движения Алины приобрели ленивую грацию, и было сразу понятно — эта женщина знает: все, что бы она ни сделала, — будет красиво. В сиреневом шелке подкладки рукавов блестела кожа ее холеных рук и, несмотря на
лень ее движений, чувствовалась в них размашистая дерзость. Карие глаза улыбались тоже дерзко.
Сходить в кабинет за книгой мешала
лень, вызванная усталостью, теплом и необыкновенной тишиной; она как будто всасывалась во все поры тела и сегодня была доступна
не только слуху, но и вкусу — терпкая, горьковатая.
Болезнь и
лень, воспитанная ею, помешали Самгину своевременно хлопотать о переводе в московский университет, а затем он решил отдохнуть,
не учиться в этом году. Но дома жить было слишком скучно, он все-таки переехал в Москву и в конце сентября, ветреным днем, шагал по переулкам, отыскивая квартиру Лидии.
— Там — все наше, вплоть до реки Белой наше! — хрипло и так громко сказали за столиком сбоку от Самгина, что он и еще многие оглянулись на кричавшего. Там сидел краснолобый, большеглазый, с густейшей светлой бородой и сердитыми усами, которые
не закрывали толстых губ ярко-красного цвета, одной рукою, с вилкой в ней, он писал узоры в воздухе. — От Бирска вглубь до самых гор — наше! А жители там — башкирье, дикари, народ негодный, нерабочий, сорье на земле, нищими по золоту ходят,
лень им золото поднять…
Красавина.
Лень тебе, красавица моя, а то как бы
не придумать. Я бы на твоем месте, да с твоими деньгами, такое веселье завела, таких чудес бы натворила, что ни об чем бы, кроме меня, и
не разговаривали.
— Все! я узнаю из твоих слов себя: и мне без тебя нет дня и жизни, ночью снятся все какие-то цветущие долины. Увижу тебя — я добр, деятелен; нет — скучно,
лень, хочется лечь и ни о чем
не думать… Люби,
не стыдись своей любви…
Движения его, когда он был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и
не лишенною своего рода грации
ленью. Если на лицо набегала из души туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали, испуга; но редко тревога эта застывала в форме определенной идеи, еще реже превращалась в намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и замирала в апатии или в дремоте.
У ней есть какое-то упорство, которое
не только пересиливает все грозы судьбы, но даже
лень и апатию Обломова. Если у ней явится какое-нибудь намерение, так дело и закипит. Только и слышишь об этом. Если и
не слышишь, то видишь, что у ней на уме все одно, что она
не забудет,
не отстанет,
не растеряется, все сообразит и добьется, чего искала.
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут и обуют и спать положат, а при смерти закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и
не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое и проворное в его пользу и что
не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него на столе, а белье его будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он
не узнает, как это сделается,
не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано и принесено ему под нос,
не с
ленью,
не с грубостью,
не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми руками и с голыми локтями.
Робкий, апатический характер мешал ему обнаруживать вполне свою
лень и капризы в чужих людях, в школе, где
не делали исключений в пользу балованных сынков. Он по необходимости сидел в классе прямо, слушал, что говорили учителя, потому что другого ничего делать было нельзя, и с трудом, с потом, со вздохами выучивал задаваемые ему уроки.
«И в самый обед: нашла время!» — думал он, направляясь,
не без
лени, к Летнему саду.
Другой сидит по целым часам у ворот, в картузе, и в мирном бездействии смотрит на канаву с крапивой и на забор на противоположной стороне. Давно уж мнет носовой платок в руках — и все
не решается высморкаться:
лень.
Но это
не беда:
лень, небрежность как-то к лицу артистам. Да еще кто-то сказал ему, что при таланте
не нужно много и работать, что работают только бездарные, чтобы вымучить себе кропотливо жалкое подобие могучего и всепобедного дара природы — таланта.
В ожидании какого-нибудь серьезного труда, какой могла дать ей жизнь со временем, по ее уму и силам, она положила
не избегать никакого дела, какое представится около нее, как бы оно просто и мелко ни было, — находя, что, под презрением к мелкому, обыденному делу и под мнимым ожиданием или изобретением какого-то нового, еще небывалого труда и дела, кроется у большей части просто
лень или неспособность, или, наконец, больное и смешное самолюбие — ставить самих себя выше своего ума и сил.
— И
лень, и претит. Одна умная женщина мне сказала однажды, что я
не имею права других судить потому, что «страдать
не умею», а чтобы стать судьей других, надо выстрадать себе право на суд. Немного высокопарно, но в применении ко мне, может, и правда, так что я даже с охотой покорился суждению.
— Нынешнее время, — начал он сам, помолчав минуты две и все смотря куда-то в воздух, — нынешнее время — это время золотой средины и бесчувствия, страсти к невежеству,
лени, неспособности к делу и потребности всего готового. Никто
не задумывается; редко кто выжил бы себе идею.
Я даже мало теперь и бываю где-нибудь, и
не от одной только
лени.
«Или они под паром, эти поля, — думал я, глядя на пустые, большие пространства, — здешняя почва так же ли нуждается в отдыхе, как и наши северные нивы, или это нерадение,
лень?» Некого было спросить; с нами ехал К. И. Лосев, хороший агроном и практический хозяин, много лет заведывавший большим имением в России, но знания его останавливались на пшенице, клевере и далее
не шли.
Не успели мы расположиться в гостиной, как вдруг явились, вместо одной, две и даже две с половиною девицы: прежняя, потом сестра ее, такая же зрелая дева, и еще сестра, лет двенадцати. Ситцевое платье исчезло, вместо него появились кисейные спенсеры, с прозрачными рукавами, легкие из муслинь-де-лень юбки. Сверх того, у старшей была синева около глаз, а у второй на носу и на лбу по прыщику; у обеих вид невинности на лице.
Первые стройны, развязны, свободны в движениях; у них в походке, в мимике есть какая-то торжественная важность,
лень и грация. Говорят они горлом, почти
не шевеля губами. Грация эта неизысканная, неумышленная: будь тут хоть капля сознания, нельзя было бы
не расхохотаться, глядя, как они медленно и осторожно ходят, как гордо держат голову, как размеренно машут руками. Но это к ним идет: торопливость была бы им
не к лицу.
Этот верный слуга, нарядившись в ливрею,
не мог расстаться со своей глупостью и
ленью и считал своим долгом обращаться со всеми крайне грубо.
Россия так глубоко вовлечена в самую гущу мировой жизни, что никакая русская
лень и инерция
не могут уже отклонить ее от решения основных задач своей истории.
Народ Божий любите,
не отдавайте стада отбивать пришельцам, ибо если заснете в
лени и в брезгливой гордости вашей, а пуще в корыстолюбии, то придут со всех стран и отобьют у вас стадо ваше.
— Признаю себя виновным в пьянстве и разврате, — воскликнул он каким-то опять-таки неожиданным, почти исступленным голосом, — в
лени и в дебоширстве. Хотел стать навеки честным человеком именно в ту секунду, когда подсекла судьба! Но в смерти старика, врага моего и отца, —
не виновен! Но в ограблении его — нет, нет,
не виновен, да и
не могу быть виновным: Дмитрий Карамазов подлец, но
не вор!
Не успели мы ступить несколько шагов, как нам навстречу из-за густой ракиты выбежала довольно дрянная легавая собака, и вслед за ней появился человек среднего роста, в синем, сильно потертом сюртуке, желтоватом жилете, панталонах цвета гри-де-лень или блё-д-амур [Розовато-серого (от фр. gris de lin)… голубовато-серого (от фр. bleu d’amour).], наскоро засунутых в дырявые сапоги, с красным платком на шее и одноствольным ружьем за плечами.
Проснувшись, я хотел было подняться, да
лень одолела; я закрыл глаза, но
не заснул опять. За перегородкой в конторе тихонько разговаривали. Я невольно стал прислушиваться.
«Повинуйся твоему господину; услаждай
лень его в промежутки набегов; ты должна любить его потому что он купил тебя, и если ты
не будешь любить его, он убьет тебя», — говорит она женщине, лежащей перед нею во прахе.
Просыпаясь, она нежится в своей теплой постельке, ей
лень вставать, она и думает и
не думает, и полудремлет и
не дремлет; думает, — это, значит, думает о чем-нибудь таком, что относится именно к этому дню, к этим дням, что-нибудь по хозяйству, по мастерской, по знакомствам, по планам, как расположить этот день, это, конечно,
не дремота; но, кроме того, есть еще два предмета, года через три после свадьбы явился и третий, который тут в руках у ней, Митя: он «Митя», конечно, в честь друга Дмитрия; а два другие предмета, один — сладкая мысль о занятии, которое дает ей полную самостоятельность в жизни, другая мысль — Саша; этой мысли даже и нельзя назвать особою мыслью, она прибавляется ко всему, о чем думается, потому что он участвует во всей ее жизни; а когда эта мысль, эта
не особая мысль, а всегдашняя мысль, остается одна в ее думе, — она очень, очень много времени бывает одна в ее думе, — тогда как это назвать? дума ли это или дремота, спится ли ей или
Не спится? глаза полузакрыты, на щеках легкий румянец будто румянец сна… да, это дремота.
— Люди переменяются, Вера Павловна. Да ведь я и страшно работаю, могу похвалиться. Я почти ни у кого
не бываю: некогда,
лень. Так устаешь с 9 часов до 5 в гошпитале и в Академии, что потом чувствуешь невозможность никакого другого перехода, кроме как из мундира прямо в халат. Дружба хороша, но
не сердитесь, сигара на диване, в халате — еще лучше.
Новое поколение
не имеет этого идолопоклонства, и если бывают случаи, что люди
не хотят на волю, то это просто от
лени и из материального расчета. Это развратнее, спору нет, но ближе к концу; они, наверно, если что-нибудь и хотят видеть на шее господ, то
не владимирскую ленту.
Молодежь была прекрасная в наш курс. Именно в это время пробуждались у нас больше и больше теоретические стремления. Семинарская выучка и шляхетская
лень равно исчезали,
не заменяясь еще немецким утилитаризмом, удобряющим умы наукой, как поля навозом, для усиленной жатвы. Порядочный круг студентов
не принимал больше науку за необходимый, но скучный проселок, которым скорее объезжают в коллежские асессоры. Возникавшие вопросы вовсе
не относились до табели о рангах.
Когда Сенатор жил с нами, общая прислуга состояла из тридцати мужчин и почти стольких же женщин; замужние, впрочем,
не несли никакой службы, они занимались своим хозяйством; на службе были пять-шесть горничных и прачки,
не ходившие наверх. К этому следует прибавить мальчишек и девчонок, которых приучали к службе, то есть к праздности,
лени, лганью и к употреблению сивухи.
Зевая и потягиваясь, дремал Черевик у кума, под крытым соломою сараем, между волов, мешков муки и пшеницы, и, кажется, вовсе
не имел желания расстаться с своими грезами, как вдруг услышал голос, так же знакомый, как убежище
лени — благословенная печь его хаты или шинок дальней родственницы, находившийся
не далее десяти шагов от его порога.
— Ты видишь, что я еще
не умывался, — продолжал Черевик, зевая и почесывая спину и стараясь, между прочим, выиграть время для своей
лени.
Потом Михей Зотыч принялся ругать мужиков — пшеничников, оренбургских казаков и башкир, — все пропились на самоварах и гибнут от прикачнувшейся легкой копеечки. А главное — работать по-настоящему разучились: помажут сохой — вот и вся пахота.
Не удобряют земли,
не блюдут скотинку, и все так-то. С одной стороны — легкие деньги, а с другой — своя
лень подпирает. Как же тут голоду
не быть?
— Ох, вы бы лень-то вашу куда-нибудь продали, — корил Михей Зотыч. — Живете только одним годом, от урожая до урожая. Хоть бы солому-то оставляли скотине… Ведь год на год
не приходится, миленькие.
Причина казачьей голодовки была налицо: беспросыпная казачья
лень, кабаки и какая-то детская беззаботность о завтрашнем дне. Если крестьянин голодает от своих четырех десятин надела, так его и бог простит, а голодать да морить мором скотину от тридцати — прямо грешно. Конечно, жаль малых ребят да скотину, а ничем
не поможешь, — под лежач камень и вода
не течет.
Один корреспондент пишет, что вначале он трусил чуть
не каждого куста, а при встречах на дороге и тропинках с арестантом ощупывал под пальто револьвер, потом успокоился, придя к заключению, что «каторга в общем — стадо баранов, трусливых, ленивых, полуголодных и заискивающих». Чтобы думать, что русские арестанты
не убивают и
не грабят встречного только из трусости и
лени, надо быть очень плохого мнения о человеке вообще или
не знать человека.